Опять спектакль «на дорожку». На этот раз дорожка ведет в Чехию... Такое турне по братьям славянам, понимаешь. Но и в Чехию не пускают Гошу... Они там, за границей, видать, сговорились все между собой. Опять его будет заменять Тимур...
И тут возникает новая проблема. Кончились средства у института. То есть, некоторым они смогут дорогу оплатить, а на кого-то не хватает... Или готовы оплатить частично — а потом можно и на перекладных... Бывает, не правда ли? Потратились сильно на плазменные панели...
В конце спектакля мы выносим каску с табличкой: «На дорогу до Чехии». Слава сочувствующим зрителям, которые представили нас, прозябающих где-то в Тересполе, на границе с Польшей. Спасибо вам, благодаря вашей поддержке, мы все-таки уехали на эти гастроли полным составом!
Мы приезжаем в Брно. По дороге вспоминаем первые репетиции спектакля, смешные моменты — ностальгируем, в общем. «Тоска по Родине — давно разоблаченная морока...»
Главное — не терять нашу юность, нашу войнушку...
Чешский вокзал встречает нас двумя наркоманами и половиной пьяного носильщика... Как оказалось позже, это единственное ужасное место в Чехии. Прогулки по Чехии — самое первоклассное занятие, это маленький пряничный городок из диснеевской сказки, или дворцовая часть Питера.
Чешский «кабачок».
Костелы, цветущие каштаны и вишни, под ногами — брусчатка, помнящая шаги Ярослава Гашека... Чешская кофолла — очень вкусный напиток из вина и колы, который можно пить литрами. И, конечно, великолепное свежесваренное пиво — у нас была любимая пивоварня «Пегас», без которой ни один день не проходил... Так же поражали размеры порций в чешских ресторанах — это невероятно сколько вмещается в чешские желудки. Великолепные чешкские дискотеки, где на скорость надо есть лимоны и пролезать сквозь ноздри носа, чтобы войти в клуб...
Программа наших спектаклей была не из легких. Мы играли в день приезда и на следующий день два спектакля, утром и вечером. Три спектакля подряд с небольшим перерывчиком на сон и еду... Три раза подряд мы еще не играли.
Театр назывался «Кабинетом муз»... Вообще в Брно к названиям театров относится более творчески, чем в России. Здесь нет аббревиатур, а таинственные «Гуси на веревке»... Наш «Кабинет» находился в непосредственной близости от дома, где жил Моцарт. Музы, летающие к гениальному композитору, иногда ошибкой залетали и к нам в «кабинет...»
Играем первый спектакль... Никакого языкового барьера не ощущаем, спектакль идет по прекрасно отлаженным рельсам. Во многом, конечно же, он зависит от публики — и надо сказать, что театралы Чехии — истинные театралы. В этот раз мы не единственные представители России на фестивале, вместе с нами приехали студенты Щукинского училища с «Игроком» Достоевского. Устроили нам потрясающую поддержку...
Как у Дж. Джерома. Видать, зрители, не понимающие русского, пронюхали, что рядом есть люди, понимающие язык и следили за ними: когда те смеялись, и они начинали хохотать. Кроме того, пользовались приемом, который считали особенно удачным — посмеивались в отдельных местах, как бы подмечая глубокую деталь, которую те, знающие русский язык, не заметили...
Впрочем, хочется надеяться, что все обстояло не так примитивно. Как бы там ни было, по словам директора фестиваля, по городу прошел слух про спектакль: «Иди и смотри».
Утро у артистов тяжелое. Новогодние праздники — суровейшая пора. С тяжелой головой и нелегкими мыслями Дед Мороз надевает бороду и спешит на утренник поздравлять веселых ребятишек... Утром играть Школяра — дело было очень занятное. 11 часов утра...
Помнится, мы приехали в театр совсем незадолго до начала спектакля, когда уже начинали собираться первые зрители... Единственными будут — переживали мы; кому охота в такую рань на иноязычный спектакль...
Но зритель был. И еще как был! В принципе камерный театр заполнен был до отказа... Некоторые пришли во второй раз после вчерашнего... И — как по поговорке — утро получилось вечера мудренее! Видно натренированный на вчерашнем показе, спектакль прошел еще лучше...
Опять Тимур преодолевал половину зала по ногам, чтобы выбежать на сцену со звукового пульта. Но в этот раз Гоша все-таки наблюдал спектакль — вернее, не он, а его макет, помещенный в зал. Это был наш талисманчик, который, провожая нас на вокзале, выдали нам Аленка Цедилина и Марина Савичева. Аленка, кстати, поехала с нами, правда в виде шоколадки и наблюдала спектакль, сидя рядом с Гошей.
для услады сердца.
Перед спектаклем к нам подходит смущенный человек, представляется, просит пропустить его в зал, он был вчера и сегодня на спектакле, но хочет еще, а билетов не достать... Особенно запомнилась женщина из консерватории, подарившая нам коробку конфет в форме сердца. Она тоже третий раз пришла на спектакль, а этот подарок — любовь зрителей... Мы тронуты. И окунаемся в спектакль...
Больше всего мне жалко в этот вечер цирк города Брно. Их лучшая программа прошла у нас... Я не знаю, что происходило с залом, какую смешинку он съел, но каждая не то, что реплика, а даже движение вызывало бурный хохот в зале. И когда выбегает с лопатой солдат во время сцены «Потеха», зал просто неистовал... можно было подумать, что зрителям просто смешны мы и русский язык, но вторая половина спектакля проходила кардинально отличной от первой — зрители молчали и плакали. И никто не хотел расходиться — наверное, это высшая награда, какой только может удостаиваться актер...
К нам в гримерку опять приходит жюри, говорит по-русски — и мы совершенно забываем, что находимся за тысячи километров от дома.
Кто-то сказал, что если спектакль не выиграет ничего, то она сразу уходит (куда, правда, непонятно). Что ж, у нее есть теперь прекрасный повод... Оказалось, что у фестиваля просто-таки нет такой номинации: лучший спектакль фестиваля, зато есть призы за лучшую организацию производства и за лучшего директора спектакля...
Расстроенный, я пробежал один круг вокруг какого-то фонтана на площади. И сразу же был остановлен местной полицией. Оказалось, что эта площадь — Свободы, а памятник — символ свободы от советских оккупантов. И как раз исполняется сорок лет знаменитой «Пражской весне» 1968 года, когда в Прагу вошли наши танки.
А на самом деле странно, что мы так мало общались с полицией. Когда мы уезжали из гостиницы в 6 часов утра после прощальной вечеринки фестиваля, мы забыли какие-то вещи и русский язык. Чудом добрались до вокзала. Наши чемоданы поддерживали нас... Что ни говори, утро — тяжелое время для актеров.
